Видео дня
Кадыровец требовал вывести на мороз ребенка с аутизмом для проверки: тебе 15, ты мужчина. История
Что такое бежать из оккупированного города, имея на руках пятерых больных аутизмом детей, один из которых – твой сын. Об этом хорошо знает жительница Бердянска Елена Корж. Информационный проект EnableMe специально для читателей OBOZREVATEL подготовил историю о настоящих героях российско-украинской войны, которые не носят военную форму, но все равно побеждают врага.
Основательница бердянской местной организации для детей с аутическими расстройствами "Развитие личности ребенка плюс" Елена Корж хорошо знала, что может ждать ее во время эвакуации с больным сыном, поэтому оставалась дома до последнего. Однако, когда фронт подошел вплотную, нужно было выбирать из двух зол.
"Город оставили все: полиция, военные... мы остались один на один с россиянами"
24 февраля превратило и без того нелегкую жизнь мамы 12-летнего Кирилла Коржа в настоящую полосу препятствий. Когда в пять утра телевизор уже транслировал ужасающие новости о начале войны, первой мыслью Елены было спасение ее подопечных.
Бердянск начали бомбить. Обстреливали территорию порта и местность вблизи тюрьмы. Однако у меня не возникло мысли немедленно покинуть город. Во-первых, с больным сыном оперативно это сделать было просто невозможно. Во-вторых, я сразу стала обзванивать семьи, с которыми мы работали, и спрашивать, все ли живы и целы", – вспоминает Елена тот страшный день.
Когда участились обстрелы города, для спасения от снарядов семья переместилась в подвал.
Уже после обеда 24 февраля по городу распространялась информация, что в Бердянске остались только гражданские. ВСУ были брошены на оборону Мариуполя, откуда доносились ужасающие звуки бомбардировок.
"Город оставили все: полиция, СБУ, Нацгвардия, военные. Мы остались один на один с россиянами. Это пугало больше всего".
Понимая серьезность обстоятельств, семья начала готовить в своем частном доме укрытие, укрепив и оборудовав подвал таким образом, чтобы даже в случае разрушения дома были шансы выжить. Через несколько дней россияне перебили газопровод и город остался без отопления. Попытки жителей обогреть дома электричеством обесточили целые районы.
"Представьте себе, что такое держать моего ребенка непрерывно в замкнутом помещении, в сырости и холоде под постоянными взрывами часто в темноте. Сын очень боялся, все время спрашивал меня только одно: "Почему, мамочка? Почему россияне на нас напали? Что мы им сделали?" Что я могла ответить? Только правду. Я говорила сыну, что не знаю ответа на его вопросы, и все время пыталась его обнимать. Объятия его успокаивали, позволяли почувствовать тело, но состояние ребенка в таких обстоятельствах облегчить было невозможно".
Каждый взрыв бежали… в туалет
Шансы на бегство из города казались скудными. Россияне в первые дни перекрыли обе дороги в город – со стороны Мариуполя и Запорожья. Единственным шансом на спасение оставалась поездка по простреливаемым русскими полям.
Тем временем у ребенка обострились все привычные к тому симптомы. Но самой большой проблемой стало недержание…
"Мы все обстрелы вынуждены были проводить в туалете. Такова была физиологическая реакция. Ребенок просто не выдерживал эмоциональной перегрузки, и эти симптомы, ранее проявлявшиеся ситуативно, стали чуть ли не непрерывными. Конечно, была проблема с поиском памперсов и средств гигиены, была проблема постирать грязные вещи. Однако спасало то, что состояние Кирилла позволяло ему объяснить происходящее, успокоить его и помочь.
"В доме становилось все холоднее, мы натягивали на себя всю одежду, искали возможности согреться, и поэтому запустили в доме давно не работающую печку, муж расчистил старый дымоход и разобрал трубу, чтобы дым стелился по крыше и не привлек обстрел дома. Печка спасла нас. Потому что во дворе еще было очень зимно и к нам даже заходили греться соседи. Я же сама не могла согреться совсем. До сих пор одеваюсь не по погоде. Ибо никак не могу привыкнуть не мерзнуть".
Со временем в городе стали исчезать продукты и лекарства. Эвакуированные мариупольцы сметали с полок все, что было в магазинах, и огромные маркеты закрывались, потому что поставки прекратили из-за оккупации.
"Билет к свободе сквозь минные поля"
Отправной точкой бегства из города стало попадание снаряда в дом одной из семей, где также находился ребенок с диагнозом аутизм.
"Мы поняли, что ждать дальше нельзя. Мы знали об опасности выезда по зеленым коридорам. К тому же наши дети просто не выдержали бы поездки в большом автобусе Красного Креста. А гражданские машины расстреливали.
Кто-то из родителей узнал, что частные перевозчики вывозят людей из города не по трассе, а по грунтовкам через поля. Билет в то время стоил 1000 гривен. В настоящее время подобное спасение обходится в 10 000.
"Собрались мы: пятеро мам и пятеро больных детей. Это был небольшой бус, комфортный для нашей компании. Нам разрешили взять одну сумку на двоих, и предупредили, что дети должны вести себя тихо. Не плакать, не ныть, слушаться военных и ни в коем случае с ними не спорить".
Зная, что по дороге дети не увидят в окно великолепных пейзажей, мамочки посадили детей в центр автобуса и прикрыли собой окна, где виднелись сгоревшие вражеские колонны, тела военных и гражданских и расстрелянные машины с белыми тряпками на зеркалах.
"Мы отвлекали их как могли. Разговаривали, обнимали, утешали. Но дети действительно не видели того ужаса. Хотя мы хорошо понимали, что именно нас может ждать в дороге. Кстати, когда мы уже добрались в безопасность, нам объяснили, что дорога, по которой мы ехали, была сплошным минным полем"...
"Вставай, ты же мужчина"
Самым старшим ребенком, вывезенным эвакуационным бусом, был 15-летний Саша. Парень, кроме высокого роста и едва заметных усов, имел сложную форму аутизма. И ему сложно было объяснить, зачем его зовут к себе незнакомые вооруженные мужчины.
На российских блокпостах проверяли вещи, документы, требовали выходить из машины всех мужчин. Но нас с детьми не трогали, и мы и водитель объясняли, что наши дети имеют инвалидность. А вот кадыровские проверки были ужасающими. Мужчин не просто выводили на проверку, кадыровцы их раздевали на морозе, искали татуировки, синяки и ссадины от военной амуниции и бронежилетов. Этакая фильтрация. И вот один из кадыровцев увидел нашего Сашу, стал кричать на него с сильным кавказским акцентом. Чего, мол, ты не выходишь, ты же мужчина. Не знаю, каким чудом нам удалось его убедить хоть не раздевать ребенка на холоде, однако вывести для проверки и показать Сашу у выхода из автобуса все же пришлось".
"Мы все ехали в памперсах. И дети, и взрослые"
Дорога в волонтерский центр в Запорожье заняла 6 часов. Все это время остановки были возможны исключительно на блокпостах. Ни туалета, ни возможности отдохнуть не имели ни больные дети, ни взрослые. По пути к спасению пришлось пройти 25 проверок РФ. 5 из них были кадыровскими.
Мы были готовы к таким вызовам. Перед дорогой нам помогли достать памперсы. И все мы ехали в памперсах. И взрослые, и дети. Это было лучшим выходом, чем подвергаться опасности обстрела, если кому-то будет нужно в туалет".
После недолгой передышки в Запорожье семьи двинулись во Львов на эвакуационном поезде. В обычный ночной поезд с плацкартными вагонами была безумная живая очередь из 2-3 тысяч человек.
"Мы прибыли на вокзал вместе с теми, кому удалось убежать из мариупольского ада. Люди в толпе были утомлены, часто агрессивны. И несмотря ни на полицию, ни на детей или больных, они устраивали даже драки. Чтобы объяснить, как на подобные раздражители может отреагировать ребенок с аутизмом, не нужно быть врачом. Ребенок может пытаться убежать, кричать, может произойти дефекация или недержание мочи… Это лишь маленькие штрихи в списке неприятностей, к которым невозможно быть готовым. К счастью, нас с помощью правоохранителей завели в вагон в обход толпы".
Дорога на запад была в полной темноте. Вымотанные путешествием через поле дети уснули сидя.
"Мы не имели права пользоваться телефонами. Могли лишь ненадолго посветить под ноги, выходя в туалет. Если кто-то включал телефон, поезд мог остановиться. Светомаскирование было обязательным условием для нашего спасения".
Эвакуация – это не рай, но спокойствие
Сутки в пути во Львов стоили того. Дети и родители наконец-то смогли отдохнуть, выспаться и поесть в реабилитационном центре "Источник". Впоследствии Елена с сыном направилась к приятелям в Германию.
"Здесь мы попали в семью, где есть собака. И так получилось, что пес оказался агрессивным и напал на моего сына. Теперь Кирилл боится собак. Это был еще один серьезный стресс".
Елена признается: выбрала Германию для эвакуации, рассчитывая на возможность нормальной постстрессовой реабилитации и медобслуживания для сына. Однако местная бюрократия делает невозможным поиск помощи. И фактически Елена осталась один на один с проблемами своего сына.
Поэтому семья больше всего ждет возвращения домой и возможность продолжить лечение, развитие и реабилитацию для больных детей Бердянска. Но возможным это станет только после полного освобождения от российских оккупантов ее родного города и прекращения обстрелов.
Единственное, о чем Елена мечтает вместе с сыном: "Чтобы из Бердянска навеки выгнали "русский мир" и он туда никогда не вернулся"...